 |
|
|||||||
|
|
|||||||
| Cервис Шины и диски |
| 15:07:2004 Братия и сестры!!!! По пожеланиям и заявкам членов Клуба объявляется конкурс на участие в шашлыкоеденирепивопитиеобщение!!!!!! |
| Подробности |
|
|
|
| Коллективный банк знаний по автомобилю Москвич | ||
| ||
| ||
| Здесь можно найти ответы на многие вопросы , связанные с эксплуатацией и ремонтом автомобилей Москвич. Ищите ... смотрите ... читайте. А если Вы зарегистрированы - то добавляйте! | |
|
  Литературный раздел   Шёл день шестой |
|
| Шёл день шестой | ||
| ||
| ||
| Довольно абстрактные рассуждения о разных гранях культуры и истории, основанные на симбиозе воспоминаний автора и рассказов очевидцев. | |
| Шёл день шестой (Павед Максименко) Павел МАКСИМЕНКО ШЕЛ ДЕНЬ ШЕСТОЙ... 1997 ПРЕДИСЛОВИЕ Когда садишься писать, то самое сложное - форма. Уже ясно о чем, но - как? Художественной литературе известно множество форм, но пишется нечто междужанровое, и все они - формы - оказываются неподходящими. Попытка втиснуть желае-мое в известные и принятые рамки неизменно ухудшает ре-зультат, делая его лишь условно удовлетворительным. То, что лежит перед Вами, должно было бы стать своеоб-разными автобиографическими заметками. Но желаемое повест-вование оказалось бессмысленно многословным и скучным, и остались лишь разрозненные отрывки, которые я счел единст-венно возможными. Все остальное - в корзину! Отрывки эти получили некие названия - скорее по ощущению, чем по содер-жанию - и между собой формальной связи не имеют. Связь же иная - прерогатива читательского воображения. АПОКРИФ ...Но День не может длиться вечно, ибо Ночь - без конца. То, что люди привыкли называть словом "день" - лишь блаженная иллюзия, выдуман-ная ими... ...Но Солнце не может взойти, ибо лишь Луна - и только она - царствует на небосводе... ...Но Дождь не может перестать, ибо лишь вода. вода, вода... РЕМИНИСЦЕНЦИЯ Был ли Иоанн Богослов ясновидцем, или же все сказанное им - лишь трактуемая случайность? Впрочем, - что за разница!? "Каждому возда-стся по Вере его." Так неужели же не страшно неверие, ибо неверие, - а по нему тоже воздастся - приведет к небытию. Сложно поверить, при-нять, осознать, что кто-то может сам, по своей воле, желать себе небы-тия. Но - не верят, но - желают, но - ... Я возвращаюсь. Подведен итог. Монистами вагонов забренчали За лабиринтом судеб и тревог Кочевники на северном вокзале. К перрону поезд подползет, смеясь, - Еще один отрезок жизни прожит. Я сбрасываю кожу, как змея, Но это же шагреневая кожа. Не зачеркнуть ни имени, ни дня, Не возродить поступка или слова, - Прожитое уходит от меня, Чтоб никогда не возвратиться снова. Лишь только память воскресив без лжи, Куски судьбы разрозненные сплавив, В твою одну единственную жизнь, И жесткий счет безжалостно представив. ТЕЗА ...У каждого человека лишь только два пути - Христов или Антихристов. Даже верующему беспредельно трудно избрать Христов путь, а уж без веры - лишь Антихрист возможен. Явившись мессией, Иисус повторил сотворение мира Богом - боль свою очеловечил, возведя в любовь. Мы же - хотим или не хотим - повторяя Христов ли, Антихристов ли путь - тоже творим - одни Веру, - и Любовь, - другие - неверие, - и Ненависть. И у каждого из нас рано или поздно бывает свой день первый, день вто-рой, день третий... Для меня - всегда, наверное, - идет день шестой... ПОДСЛУШАННЫЙ РАЗГОВОР - Что Вам за дело, друзья мои, до мира, беснующегося вокруг Вас? Он ли Вам нужен, он ли Вас определяет и влечет? - Но мы - в нем! Хотим мы того или нет, но - в нем! -Но взгляните - копошащиеся вокруг существа - люди ли? Они ли достойны внимания Вашего, участия Вашего, скорби Вашей?! -Но они заблудшие! Не нам ли дано им путь указать? Не мы ли мессиями для них? -Вознеситесь над толпой - и указывайте ей путь тогда. Но не будьте в толпе - она растопчет Вас, ибо пророков - ненавидят, яс- ясновидцев - бояться, а добро человеческое наказуемо в первую очередь. Лишь Добро, что от Бога, а не от человека - истинно! - Но ведь мы сами - часть этой толпы, не так ли? Или даже - сама толпа! - Толпа была, есть и будет. Она - как муха, вечно кружащая над землей, но нельзя же муху - символом жизни считать! Скорее уж - мертвечиной тянет. Господь ниспослал Вам свое благословение - Вам ли с толпой ровняться?! В предках Ваших, в крови их - буду- щее Ваше, будущее России. - Но мы - лишь смертные, которые не могут больше, чем могут. А толпа - она втопчет нас в грязь. Что мы против нее и в глазах ее?! Ничтожества... - И Христос был толпою распят - и ею же вознесен. И не он один. Можно, конечно, и самим уйти, исчезнуть - Сережа, Марина, Володя тому примеры, - но цикута не всегда лучший выход. Вспом-ните Боречку, Иосифа в конце концов - он принял скипетр из рук Анны Андреевны и так гордо - несмотря ни на что - несет его до сих пор.* На них равняться надо, на них... ПУШКИН Танечка, Танечка! Всеми почти уже забыта ты, так многое предо-пределившая. Лишь гитара твоя волшебная горьким напоминанием о неподкупности времени лежит скромно в одном из залов Музея... Та-нечка! Танечка! Благослови тебя Господь! Простор забыт, пейзаж не изменить, Скупая осень призрачно ступает, И наступает время семенить, А время воспарить - не наступает. Унылый двор - свободы нашей вор - Облупленными стенами обужен, Слепые окна пялятся в упор, Да злой алкаш бредет по грязным лужам. Пейзаж не изменить, а все же жаль, Что зол алкаш и окна вечно слепы, Что одичалой кошкою печаль Себе в жилье взяла парадных склепы, Что двор забыл о том, как зеленел, И баба алкаша давно забыла, Как голос ее в юности звенел, Когда она "Платочек" выводила. Ей не поется двадцать с лишним лет, Ей безразлично, что бухой сосед Ее худыми лапами хватает. Он одинок, пропойная душа, Он, как близнец, похож на алкаша - Она его за мужа принимает. Мы здесь свои - стареем, водку пьем, Мы здесь живем как будто не живем, Мы здесь же и умрем, а это значит - Алкаш почует дармовой стакан, Унылый двор раскроет свой капкан, А баба алкаша - смешно заплачет. КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ Вид справа По Гоголевскому - мимо Гегеля сидячего - минуя - вот уж дейст-вительно голая реальность - или сюр? - громаду Министерства обороны. Потом - Красная площадь - справа - Исторический музей. (Это здание маленький Лева Розенфельд, увидев впервые - года три ему тогда было - назвал шоколадным дворцом с глазурью. Вспоминал ли это когда-нибудь Председатель Моссовета Лев Борисович Каменев? Неизвестно. Но знаю, что жена его, Ольга Давыдовна, - в девичестве Бронштейн, - написала об этом своему брату в Мексику. Может, именно поэтому в "Последнем патриархе" Маркеса фигурирует Площадь Шоколадного Дворца в далекой стране.) Вид сверху Два одураченных истукана сторожили (от кого? -) прах вели-чай-шего из грешников, возведшего грех в благодеяние. Но - и плакаль-щик он был величайший, но - и каялся истово, и грехи его - давно Гос-подом отпущены и прощены. О чем думал он, сидя в уютном домике в Швейцарских Альпах с Инессой Теодоровной Стефани - и убеждая ее в огромном будущем почти неизвестного тогда, читающего часто в эмиг-рантских кругах некоего Осипа Эмильевича - фамилию его тогда не знал почти никто ? О чем думается у величайшей из усыпальниц человечества? “Sic transit gloria mundi” - Прошла ли она для него? или - еще не наступила? ОТСТУПЛЕНИЕ - НЕ К МЕСТУ Отчего настроение называется паршивым - от парши, параши или поро-ши? Роса и росток - не один ли корень? Как не один ли корень истинно-сти, истовости и истошности? Многих я об этом спрашивал, но никто - или почти никто - не хотел говорить со мной об этом, отмалчиваясь, от-некиваясь или отмахиваясь. (Кстати, может, и у этих один корень?) ЛЮБОВЬ Угол Денежного и Глазовского. Старый дом, давно уже ждущий, но страшащийся реставрации. Что он видел? Кто в нем жил? И помнят ли обитатели его - нынешние или прошлые - весну 17-го - красивую женщину (4-ый этаж, дверь направо), ежедневно ходившую в соседнюю лавку за снедью, и лысоватого франта, часто приходившего к ней. Мо-жет быть их дочь так и унесла с собой тайну своего рождения... И снится: Женщина приходит, И говорит, что не находит Она покоя без меня, Что остальное все не важно... ...А ливень ухает протяжно И печь чернеет без огня. Ну, и, конечно же, деревня, И облетевшие деревья Все жмутся к нашему окну... ...Но кто я здесь? ...В каком дому? ...И снится: Мы огонь разводим И что-то терпкое находим В бутыли пыльной. И сверчок... Ну, и, конечно же, собака И крепость огурцов из бака, Рябины вызревшей зрачок. И мы сидим. Нет, мы витаем, Как будто мир - необитаем, И, наконец-то, мы одни! И все сбылось и воплотилось, И за надежды заплатилось, И за погубленные дни. ...Но вот опять ее я вижу: Я наклоняюсь ближе, ближе, И все пытаюсь разглядеть. "Ответь мне, кто ты?" "Я, - смеется, - Я та, что в руки не дается, И о которой век скорбеть. Я появилась в одночасье Твоим понятием о счастье, Деревней, женщиной, огнем, Сверчком, собакой и любовью..." ...Я вновь прижался к изголовью Не в силах сладить с этим сном... Но все прошло. И я проснулся. Лица небритого коснулся, И вспомнил, что я здесь живу... ...Деревня... Женщина... Собака... Я так давно уже не плакал Во сне. Тем паче - наяву. СЛУХИ (диалог) - Вам что-нибудь говорит имя - Павел Мальков? - Нет. - Нет!? А Фаина Каплан? - Она, кажется, в Ленина стреляла... - Кажется - или стреляла?! - Кажется, стреляла - все равно... - Действительно - все равно. Ну, а Павел Мальков? - Да не знаю я, кто он? - Говорят он был в 40-х начальником Воркутинского централа. - Ну и что? - Так в это время там Каплан сидела! - Так ее же, кажется, расстреляли! - Кажется - или расстреляли? - Ну, расстреляли... - Кто расстреливал-то? - Не знаю, ЧК кажется... - Наверное, не знаю... Но коменданта Кремля в первые годы Со- ветской власти - Павлом Мальковым звали. Может однофамильцы, а? - Не знаю, какая разница? - Да никакой... Только - напоследок - кто такая Вероника Пав- ловна Каплан? МЕЧТЫ... Так хотелось бы, чтобы в каком-нибудь тихом скверике стоял памятник пианисту - не Шуберту, не Шопену, не Рахманинову - а про-стому таперу, прожившему жизнь в музыке и умершему в ней. ПАМЯТЬ СЕРДЦА А привокзальные буфеты были полны вернувшимися с войны ин-валидами, ненужными изуродовавшей их Родине... Вот он, сидит, колче-ногий и пьяный, наяривая под неизменный баян: Если, Землю обнимая, Лягу с пулею в груди, Не тоскуй по мне, родная, И назад с войны не жди. Пусть другой вернется из огня, Срежет с плеч погонные ремни - Полюби его ты как меня, Если сможешь, полюби. А в это же время, совсем рядом, иные и иное: В Неапольском порту С пробоиной в борту Жанетта выправляла такелаж. Это какие-то иные уроки географии (Неаполь! - это вам не под-московные Мытищи) и любви ("Если сможешь, полюби"). А рынок... Безумный балаган, наполненный какими-то марсианс-кими именами - Вертинский, Козин, Лещенко... Белочка, поймешь ли ты меня или На солнечном пляже в июле В своих голубых пижама Какая-то мозаика бесшабашной безнадежности. А над ней, над всем этим неизменно вставал огромный вал бессмертных "Журавлей": Здесь под небом чужим я как гость безымянный Слышу крик журавлей, улетающих вдаль. Ах, как больно в груди, как мне хочется плакать, Перестаньте рыдать надо мной, журавли. ВЫВОД А больше-то и писать нечего. Стоит, быть может, но - нечего. Впро-чем, и это зачем написал - не ведаю. Может - зря!?. Когда-нибудь, наверное, продолжу. Впрочем, перечитав, понял, что некая законченность все же присутствует. Спасибо всем, кто терпел и терпит меня - пишущего и нет. Пекин-Москва, 1991-1996 | ||
|
|
||||||||||
|
||||||||||
|
||||||||||
|
Создание сайта: Artspace.Ru | |
||||||||
|
||||||||||
|
||||||||||
|
||||||||||
|
||||||||||
